Резко развернулся. Стражи богини приблизились ко мне на расстояние пары шагов, и этого вполне хватало для того, чтобы сделать первый удар. Взмахнул клинками, рассекая воздух и чиркнув по латной броне ближайшего ко мне присяжного. Сноп искр.

Вильнул в сторону, и на место, где я стоял мгновение назад, обрушился удар массивного меча.

Этого недостаточно. Необходимо активировать одну из душ.

Снятие печати потребовало много сил, поэтому более чем на одну душу, меня не хватит. Нужно определиться и выбрать наиболее разрушительную, чтобы разнести здесь всё к чертовой матери. Габелла? Нет, не настолько разрушительную… Не хватит.

— Гырлотан, — прошептал я одними губами, — твой выход…

Клинки начали видоизменяться, стоило впитать в них частичку собственной магической энергии. Лезвия потемнели, приобретая иссиня-черный оттенок.

Адамантит — прочнейший из существующих в мире пород. Значительных трудов стоило одолеть голема, охранявшего его залежи. И за победу я получил не только толстый кошель, под завязку набитый золотыми монетами, но и пополнил коллекцию душой существа по имени Гырлотан.

Любую душу можно было поместить в мой сосуд, но не каждая из них была сильна настолько, чтобы принести ощутимую пользу. Лишь несколько десятков носителей, включая гуманоидов и монстров, впечатлили меня в бою настолько, чтобы стать частью этой коллекции. В том числе и частичку моей души. Однако эта история была настолько длинная и запутанная, что вспоминать о ней не самое лучшее время и место.

На этот раз, взмахнув клинками, я не просто выбил сноп искр, а рассек присяжного наискосок. Надвое. Ноги стража всё еще оставались на земле, а верхняя часть туловища плавно съехала в сторону, обнажая внутренности, замороженные божественной магией.

Следующему я снес башку вместе со сверкающим шлемом. Та отлетела в сторону, встретилась со стеной и со звоном приземлилась на каменную кладку.

Одну за одной я освобождал души пленников Талии, позволяя стражам наконец-то вознестись и избавиться от пожизненного рабства. А при жизни вы неистово молились богине, что заточила вас в чертогах своего храма и обязала служить себе верой и правдой. Долбанные марионетки, вот что такое свобода!

Увернулся от выстрела лучистой энергии. Пусть он вновь на время ослепил меня, это не помешало запрыгнуть в толпу преследователей и, вытянув руки с кинжалами, закрутиться в воздухе вокруг своей оси.

Когда зрение вернулось в норму, я стоял, окруженный расчлененными трупами и орошенный кровью с головы до ног. Сломанные и рассеченные сферы валялись неподалеку, потускнев и лишившись пропитавшей их магии.

Но я был уверен, что Талия пустила в ход не все свои штучки. Придется хорошенько поработать, прежде чем пробиться к выходу из храма.

Чтобы не терять ни минуты, перепрыгнул хаотично разбросанные по арсеналу трупы и двинулся дальше, к главному холлу. Вот там меня, скорее всего, и примут. Места много, есть где стражам разгуляться. Да и Талия — любительница занимательных зрелищ. Всю свою ватагу готова была отправить на бойню только ради того, чтобы вернуть меня в хитро сплетенные сети.

И эта женщина была известна, как богиня истины и справедливого суда… Справедливо, ничего не скажешь. Хотя все боги одинаково мерзкие, в этом я уже успел убедиться. Власть развращает, а если она божественная — тем более.

Много времени не ушло на то, чтобы добраться до холла, украшенного мрамором с золотистыми прожилками, лепниной и толстыми резными колоннами. Ровными рядами перед выходом выстроились присяжные с мечами наперевес. Белоснежные крылья нетерпеливо подрагивали за их спинами.

Сама же хозяйка положения занимала более безопасное место — на балкончике, расположенном над массивными двустворчатыми дверями и окруженном балюстрадой. Стройное тело богини обтягивало легкое белое платье — символ чистоты и праведности, как бы иронично это ни звучало. Светлые локоны водопадом ниспадали на ее обнаженные плечи и упругие груди. Она была прекрасна. Примерно так же, как алое наливное яблоко, прогнившее и червивое внутри.

Мысленно прикинул, насколько быстро сумел бы добраться до Талии. За несколько секунд и пару мощных прыжков. Она явно меня недооценивала. Или дразнила.

— Ты ранен, — нарочито любезно произнесла женщина.

Опустил взгляд и только сейчас заметил, как струйка крови стекает по руке, каплями срываясь с подрагивающих пальцев. Слишком вымотался и устал, чтобы своевременно обратить внимание на ранение.

— И правда, — снова поднял на богиню глаза. — Но это всего лишь царапина. Не переживай.

С такого расстояния разглядеть выражение ее лица не мог, но был почти уверен, что богиня улыбалась. Медово-приторно, но скрывая свои истинные чувства — обиду и страх. Играть на публику боги умели, однако обнажить свои настоящие эмоции и признать, что всё человеческое им не чуждо…

— Я с самого начала думала, что за свершенные преступления ты отделался малой кровью, — вещала Талия с балкончика. — Но чтобы ты осмелился проигнорировать мое милосердие и попытаться сбежать…

— Попытаться? — усмехнулся я, крутанув кинжалы в руках. — Я уже это делаю, дорогая. И уборка в арсенале тебе предстоит не из легких. Вернее, твоим жрицам. Ах да… тебе же на них совершенно насрать.

— На сей раз я накажу тебя так, как подобает!

Голос ее дрожал от едва сдерживаемой ярости. И всё того же страха, который, пусть и невольно, пронизывал женщину с макушки до обнаженных пяток.

— Нет. Ты просто отправишь своих ангелов на верную смерть. Окончательную. Но тебе ведь и на это насрать, не правда ли? Если сама богиня истины смеет лгать в лицо, значит конец этого мира уже совсем близок.

— Обвиняя меня во лжи, ты сам выносишь себе смертный приговор.

— Так попробуй, — насмешливо изогнул бровь, — приговори.

— Стража! — громогласно воззвала она к прислужникам, в тот же момент ощерившим перья. — Поймать! Обезоружить! Заточить!

Дожидаться, пока вся эта орда бросится на меня, не стал. Вонзил оба клинка в пол перед собой. Они пробили мрамор и вошли в него мягко, как нож в масло. Создали трещину. Сперва небольшую, но чем глубже я погружал их в камень, тем сильнее трещина росла. Вот она стремительно побежала вперед, зигзагом, расширяясь с каждой секундой.

Часть присяжных успела подняться в воздух, размахивая крыльями, остальные же продолжали переть на меня, несмотря на трещину и слепо повинуясь приказу своей госпожи. Опрометчиво. Вот в трещину угодил один латный ботинок, затем второй…

— Как же вы слепы! — верещала Талия, активно жестикулируя руками. — Тупые жестянки! Взлетайте! Сейчас же убирайтесь с земли!

Тем временем разлом продолжал жадно обгладывать мрамор. В разверзшуюся под ногами бездну падали крупные куски, двери пронзительно заскрипели, стены заходили ходуном. Сперва дальняя, а затем и боковые.

Пользуясь отвлекающим маневром, я и сам взмыл в воздух, оттолкнувшись от пола. Перемещаясь от одного присяжного к другому, орудовал пульсирующими в руках кинжалами, разрубая стражей на несколько частей. Под самым потолком прорубая себе дорогу к выходу, вместо которого уже зияла дыра.

Свежий ночной воздух ворвался в холл, опьяняя меня. Долгожданная свобода совсем близко. Буквально рукой подать, и можно валить на все четыре стороны. Звуки боя, казалось бы, слышались не менее отчетливо, чем стрекот сверчков и шелест высоких трав.

— Не дайте ему уйти! — возопила Талия, и в тот же момент один из мечей присяжных рубанул меня по бедру, оставив рваную рану.

Я скривился от боли. На этот раз она была более ощутима, чем в арсенале. Сказывался контроль над Гырлотаном, на который я отдавал последние силы. И слабость постепенно брала верх.

Еще один удар, на этот раз по плечу. Стиснул зубы, повиснув на одном из стражей, предварительно выбив оружие из его рук.

Прибыло подкрепление. Из обеих дверей по бокам зала вылетали верные подданные богини, и в какой-то момент я осознал. Осознал, что живым отсюда я выберусь вряд ли. Никогда еще свобода не казалось мне столь близкой и далекой одновременно.